Корр: Если посмотреть российские телеканалы или послушать того или иного коллективного Киселева складывается впечатление, что в России все прекрасно и страна развивается, в том числе и наука. Это мифологема или это действительно так? Насколько все о’кей у вас?

О.С.: Знаете, у меня есть ощущение того, что давно мы повернули и движемся вовсе не в том направлении, по которому собирались и, конечно, есть ощущение, что мы движемся в какую-то африканскую сторону, в сторону полной мировой изоляции. Я думаю, что достаточно скоро на нас просто махнут рукой. И если сейчас оставалась надежда, что Россия превратится в более-менее цивилизованное общество, то сейчас, после последних событий, мне кажется, что мировое сообщество уже окончательно убедилась в том, что это в принципе невозможно: что верить нельзя, доверять нельзя и никаких дел, к сожалению, тоже нельзя иметь. Это меня очень огорчает, ведь это исторический тупик, хотя я сохраняю надежду, что это не очень надолго. Проблема в том, что нам, чтобы выбраться на какой-то более-менее цивилизованный человеческий уровень, по-моему, вообще столетия необходимы.

Корр: Мы слышим о каком-то особом третьем пути, описанном то ли Дуиным, то ли еще какими-то «почвенниками», и они говорят, что Европа – это чуть ли не враг, что средний путь лежит через Азию и так далее. Сначала это казалось какий-то глупой шуткой, но мы видим, что европейскую, или потенциально европейскую страну, хотят загнать неизвестно куда, в каком-то китайском направлении.

О.С.: Ну, вы же знаете, что это старая история. Это старый двухсотлетний спор «западников» и славянофилов, и нынешняя доктрина – это извлеченная из пыли славянофильская история, которую вытащили на поверхность. Слава Богу, не говорят об общине. Возможно, начнут снова говорить о каких-то коллективных хозяйствах. Все это какая-то мешанина из 19 века, из какой-то середины 20-го столетия и сталинских времен. Понятно, что сейчас на самом деле никакой доктрины не нужно, а есть потребность в постепенной демократизации. Но сейчас даже слово «демократический» не говорят, а если и принимают, то только в бранном контексте. Есть какой-то такой поток сознания, мне совсем не понятный, и вы знаете, он действует... Что больше всего меня поразило, в самое сердце, что он действует не просто на малообразованных людей, которые питаются телевизионной картинкой, но даже на интеллигентных людей, даже на ученых. Я вижу, что украинская тема вполне запрещена для разговоров, в наиболее неожиданных ситуациях внезапно находишь человека, который совсем не разделяет твоей точки зрения и начинает доказывать, что все хорошо, что так и надо было.

Корр:Это люди говорят из-за какого-то чинопоклонения, они выбрали такую политику партии? Или в действительности люди так думают?

О.С.: Наверное, когда человек определяется со своей позицией относительно какого-то важного полярного дела – за или против, – он не может на 35 % согласиться, а на 65 % не согласиться. Обычно он занимает какую-то крайнюю позицию и, оказывается, это может объясняться тем, что надо было как-то быстро принять решение: враг или друг. То есть либо с плюсом, либо минусом. И это происходит на буквально подсознательном уровне.
Сейчас вопрос отношений с Украиной очень показателен и заметно, что многие люди принимают позицию, якобы в контексте других политических взглядов, но им не присущую. Это меня откровенно удивляет. Мне казалось, что некоторые политические взгляды, уровень культуры, образованности, осведомленности все же имеет значение, – следовательно, вы ожидаете от человека определенную позицию, а оказывается, что это не так.

Корр: То есть Украину, по сути, в общественном сознании вписали в категорию врагов? Как в свое время советский пионер, октябренок или комсомолец просыпался с мыслью, что враг – это Америка и Израиль, которые хотят реализовать заговор, сионистский или вашингтонский, но все же заговор. То есть Украина в глазах российского обывателя является участником подобного заговора?

О.С.: Мне кажется, просто с того момента, когда вообще пошла речь о том, с кем вы – с нами или с ними, – оказалось, что вы с ними, а постольку у нас теперь враги все, кто не с нами... Украина враг, потому что она ближе всех, и она сделала свой выбор прямо на наших глазах, когда мы такие распрекрасные и хорошие, и все у нас так прекрасно, и мы вам столько предлагали всего, а вы вот так себя повели. То есть для нашего руководства это персональное, – у нас теперь все персональное, – это на уровне персональной обиды. Мол, мы к вам со всей душой, а вы – вот так вот.

Думаю, что в этом тоже есть причина.

Корр: Я так понимаю, это путь определенного изоляционизма. Но насколько я понимаю, в принципе, российская наука завязана на Америку, на Европейский союз и так далее. Этот диссонанс может уничтожить и науку в том числе, вашу, русскую?

О.С.: Вы же, наверное, слышали, что Российская академия наук за последний год фактически уничтожили. Ее превратили в клуб ученых. Если раньше академия руководила наукой, то сейчас она – клуб пожилых людей, а собственно наукой у нас руководит скорее административная компания. Я думаю, что шум, мол, мы должны как-то самостоятельно развиваться, скоро утихнет, потому что это невозможно, – мы очень зависимы – в экономическом, в научном отношении – от внешней среды. Впрочем, как и весь мир. Собственно говоря, отличие нынешней холодной войны от тогдашней холодной войны – принципиальное. Сейчас мир.

Корр: Вот вы упомянули о холодной войне. У нас постоянно витает строчка из песни того же Шевчука - «предчувствие гражданской войны». У вас предчувствие холодной войны. Насколько эти тенденции в вас происходят всерьез и надолго? То есть это пошутили – забрали Крым и танки подогнали или все же это какая-то тенденция?

О.С.: Вы знаете, с Академией наук мы также ломаем голову - это так пошутили, что нами теперь будут управлять экономисты? Им передали всю академию наук с физиками, математиками, химиками! Тысячи заведений и теперь они пытаются создать уставы для всех этих институтов и разработать для них какие-то основы жизнедеятельности. Цце укрепление вертикали власти - поставить директорами послушных людей, даже тех, кто не имеет отношения к науке. Если раньше мы все же выбирали директоров, то сейчас предлагается другая система. То есть вся эта история выстраивается в гармоничную тоталитарную схему. Из-под научного сообщества выбили общую платформу, потому что на протяжении многих лет наука находилась под крылом академии и руководствовалась оттуда. А сейчас - все институты брошены на произвол судьбы.

В индивидуальном порядке есть много недовольных, но опять же, позиция относительно Украины – и это меня просто поражает в самое сердце, – она, как ни странно, разделяется многими, даже учеными.

Справка:

Ольга Николаевна Соломина – известный российский гляциолог, член- корреспондент Российской академии наук. Заместитель директора Института географии РАН. Доктор географических наук (1997), профессор. Член-корреспондент РАН (2003), Секция океанологии, физики атмосферы и географии. Член Российского национального комитета Международного географического союза, вице-президент Международной геосферно-биосферный программы, Вице-президент Международной ассоциации криосферних наук, профессор Томского государственного университета. Лауреат Нобелевской премии мира в составе межправительственной группы экспертов по изменению климата.