В Дебальцево нас атаковали, крича: «Аллах акбар!», – поліцейський з Донеччини згадує найважчі моменти служби 2014-15 років

Уродженець Макіївки, підполковник поліції Олексій Мірошниченко відловлював сепаратистів по всій Донеччині, бився з окупантами в Дебальцевому, а в кінці березня був призначений в. о. керівника Торецького (до декомунізації – Дзержинського) відділення поліці.

Он не колебался ни с выбором профессии (дед был следователем в макеевском горуправлении милиции, отец, погибший в 1997-м, – начальником уголовного розыска там же), ни с тем – за единую он Украину или за призрачный «русский мир». Два года назад, когда Донбасс стремительно погружался в бездну конфликта, Алексей Мирошниченко остался верен присяге.

Окончив Донецкий институт внутренних дел, он к моменту прихода т.н. «русской весны» занимал в Главном управлении милиции Донетчины должность начальника оперативно-поискового отдела, который специализировался на борьбе с наркодельцами.

Когда в марте и апреле 2014-го по региону прокатились митинги и захваты зданий, одни оказались словно одурманены пропагандой, другие просто не верили, что всё происходит на самом деле, третьи ждали сигнала, чтобы приступить к активным действиям. В числе последних оказалась милиция Донецка.

- Такое впечатление, что наши власти (и местные, и центральные) сами толком не понимали, что творится. И боялись отдать ту или иную команду, которая, по их мнению, лишь усугубила бы ситуацию, – размышляет Алексей. – Между тем, примерно 70 процентов правоохранителей Донецка были готовы отразить нападение.

В марте во время знаменитого проукраинского митинга в Донецке, когда появились первые жертвы, среди пострадавших оказался один из друзей Алексея, которому камень, запущенный одним из пророссийских головорезов, попал в голову.

В том же месяце были попытки захвата здания ОГА. Сепарскую шушеру вымели оттуда довольно быстро. Но штурм, последовавший в апреле, с последующими провозглашением «ДНР», стал фатальным. Команды на зачистку здания правоохранители не дождались. Хотя находились в «низком старте». Кто-то из вышестоящих с кем-то из сепаратистов договорился. Плодами тех «договорняков» стали позже тысячи погибших и раненых украинцев.

Распоясавшийся криминалитет начал атаковать банки

- В мае 2014-го, в Донецке, по улице Зайцева, в непосредственной близости от здания бывшего УВД, группа вооруженных сепаратистов напала на банк «Аваль». Вместе с сотрудниками УБНОН мы приняли меры к задержанию захватчиков, – рассказывает Мирошниченко. – Трое сдались сразу, семеро заняли оборону. В течении 15 минут к нам подоспела поддержка – батальон внутренних войск, часть 3037 во главе с комбатом Денисом Бартеньевым. Вместе уже дожали «национализаторов». За ту операцию министр МВД Арсен Аваков наградил меня именным ПМ Макарова... Мы с Денисом Викторовичем вместе пытались обеспечивать порядок на митингах, которые становились всё агрессивнее. Но чем дальше, тем больше становилось понятно, что это не просто «уличные волнения». Велось целенаправленное раскачивание ситуации, а в городе появлялись российские пришельцы, вооружённые до зубов.

Всё в том же «чёрном» мае 2014-го Алексей (к тому времени отправивший жену с ребёнком к родственникам в Днепропетровск) и ещё несколько правоохранителей, в проукраинской позиции которых руководство не сомневалось, получили приказ выехать в Горловку и «прощупать почву» для освобождения тамошнего горотдела милиции, захваченного к тому времени сепаратистами.

- В нашу задачу входило оценить потенциал противника, после чего передать данные спецслужбам, которые смогли бы освободить здание, – рассказывает подполковник. – Какое-то время мы вели наблюдение, но вскоре местные таксисты, поддерживающие сепаратистов, «сдали» моих ребят. Подкатили вооруженные люди, повели хлопцев в горотдел. Хорошо хоть мы успели созвониться (я был на другой точке), а также – что у нас было заранее приготовленная легенда. Мол, прибыли в Горловку с постановлением на обыск в доме одного из местных наркодельцов. Постановление было у меня. Когда я в очередной раз позвонил пленённым сотрудникам, трубку взял человек, представивший Игорем Безлером. Да-да, тем самым, который известен под прозвищем «Бес», и который какое-то время называл себя «комендантом Горловки». Я подтвердил нашу легенду. Он пригласил меня в горотдел.

Идти туда было, безусловно, опасно. Не идти – значит, оставить товарищей в лапах сепаров. Мирошниченко пошёл.

- Мы беседовали в кабинете начальника горотдела. «Бес» был одет в камуфляж, вооружён пистолетом Стечкина, автоматом Калашникова. Чувствовал себя большим начальником. Что неудивительно, учитывая, что остальные захватчики были бомжеватого вида, с ружьями да битами, – отмечает Алексей. – Мне удалось его убедить в том, что мы прибыли исключительно для обыска по месту жительства одного наркосбытчика. К вечеру ребят подняли из подвала. Они выглядели достаточно бодро, даже шутили. Более того, один из них заявил, что у него «бесовское воинство» «прихватизировало» 3 тысячи гривен – зарплату, полученную накануне.

Безлер выстроил своих вояк в шеренгу, начал лично обыскивать. Нашёл нужную сумму, приказал бросить ворюгу «на подвал».

- Вот только мой сотрудник заметил, что у него три тысячи были в других купюрах, – продолжает Мирошниченко. – Опять – шеренга, обыск, выемка средств, поднятие с подвала одного и заточение туда другого. Цирк какой-то. При желании весь этот сброд можно было легко тогда разогнать. Жаль, у вышестоящих не нашлось на тот момент желания. Возможно, сделали ставку на ВСУ, которые начали подтягиваться на Донбасс и освобождать города. Вот только никто не просчитал, что Россия пойдёт на фактически открытое вторжение. После чего нам противостояли уже не «шахтёры и трактористы», а профессиональные военные.

После захвата здания милиции и в Донецке, местным правоохранителям поступила команда покинуть город и прибыть в Мариуполь, куда временно (растянувшееся на годы) перевели главк.

- Выезжали под прикрытием, пряча документы и личное оружие, имитируя поездку на море или к родственникам, – вспоминает Мирошниченко. – Были, к сожалению, предатели, решившие прислуживать «ДНР». Но, к примеру, мой отдел – более 30 человек – выехал в полном составе. Мне кажется, работать на оккупантов остались те, кто дискредитировал правоохранителей ранее, «крышевал» преступников. И кому точно не нашлось бы места в полиции после переаттестации.

Вскоре его с частью сотрудников-переселенцев отправили в освобождённый Славянск.

- В городе ещё стоял запах пороха и гари от недавних боёв. В течение недели мы убирали трупы «сепаров», которым не удалось прорваться в Донецк. Устанавливали личности, сообщали родственникам... Там много было граждан РФ, Молдовы, – рассказывает подполковник. – Практически одновременно кого-то хоронили и проводили эксгумации (многих людей во время зверств оккупации и боёв за освобождение города закапывали чуть ли не на улице).

Трупами занимались несколько недель. Потом пришёл черёд боеприпасов. Население постоянно шло с сообщениями: то мина на подворье, то снаряд в огороде, то заминировано там-то и там-то. Правоохранители ограждали опасное место, сообщали руководству, то подтягивало сапёров.

Далее Мирошниченко почти два года работал в отряде, выявляющем лиц, связанных с незаконными вооружёнными формированиями. В 2014-м задержал 16 «боевых сепаров» (всех их потом поменяли на наших воинов), в 2015-м – 15.

С такими же боевыми ребятами, как сам, Алексей периодически ездил в десятидневные командировки в населённые пункты, расположенные у линии соприкосновения – для оказания помощи тамошним горотделам милиции.

- В Дебальцево впервые попал в декабре 2014-го. Выявляли сепаратистов (в том числе, задерживали корректировщиков огня), насильников, убийц, брали мародёров, которые грабили дома после обстрелов, – вспоминает он.

Следующий заезд был 3 января уже нового, 2015 года. Потом – 1 февраля. Вот только февральская командировка продлилась дольше запланированного. И стала самой жаркой.

- 8 февраля, когда до конца ротации оставалось два дня, я ехал из Светлодарска (мы жили там в общежитии) в Дебальцево. Около 8.30 в районе Логвиново увидел дюжих парней в масхалатах, БМП, танки, четыре Камаза (вся техника – новая, словно только с конвейера). Порадовался ещё: крепнет наша армия! Рукой им помахал. А мне в ответ – автоматная очередь, – рассказывает Мирошниченко. – Стало ясно, что к Дебальцево подтягивается регулярная российская армия.

Вскоре город, контролируемый на тот момент Украиной, оказался в оперативном окружении. Техника могла прорваться разве что полями, практически все подъезды обстреливались. Начались проблемы с продуктами, светом, водой, связью. При этом нужно было продолжать выполнять свои обязанности: обеспечивать правопорядок. Под тотальными обстрелами, которые ко всему прочему разрушили колонию в Чернухино, досрочно освободив огромное количество заключенных. Их ловили, передавали военным, которые сопровождали колонны с ранеными на «большую землю» – в Артёмовск. Некоторые не доезжали, попадая под удар...

- Мы поселились в горотделе, – продолжает подполковник. – Немало времени проводили в подвале, т.к. в здание «прилетало» регулярно (корректировщики у врага работали хорошо). Пищу готовили на кострах... Граждане приходили в перерывах между обстрелами, сообщали о разрушениях, о пострадавших. Мы собирали трупы, складировали прямо во дворе горотдела. За ночь порой – до десяти. Некоторых местные жители хоронили прямо во дворах. Несмотря на тяжелейшие условия, мы не могли покинуть город, т.к. были своеобразным островком стабильности и надежды: раз милиция ещё здесь, значит, не всё так плохо.

Но ситуация становилась всё хуже. 10 февраля, во время объезда Дебальцево, куда то и дело просачивались диверсанты, погиб, попав в засаду, начальник местной милиции Евгений Юханов. Труп офицера под сильнейшим огнём доставили в горотдел Артём Кисько (сейчас – начальник управления криминальной полиции ГУНП в Донецкой области) и Игорь Небаба (на данный момент – руководитель Волновахского отдела полиции), а вывезли из Дебальцево военные.

Войска ВСУ, утомлённые постоянными атаками врага, попросили правоохранителей выйти на передовую, чтобы вместе удерживать оборону. В Дебальцево к тому времени всё смешалось. Своего от чужого отличали по опознавательным знакам: у наших были жёлтые повязки (из скотча) на рукавах, у оккупантов – белые бинты на ногах.

- Мы заступали на охрану ж/д, которая делила город на две части. Обе на тот момент были под разными флагами, – вспоминает Алексей. – Въезд в город был только под мостом. Периодически вступали в бой.

16-го, после прямых попаданий в здание горотдела милиции, правоохранители отступили оттуда на позицию «Шельф», которая базировалась на заводе по выпуску газового оборудования. Там и держали оборону вместе с батальонами «Артёмовск» и «Львов».

- Пару дней были мы на «Шельфе», под постоянным огнём. Остатки укрытий уже не спасали от пуль и осколков, – продолжает Мирошниченко. – Однажды я и ещё трое ребят вышли во двор и практически сразу попали в лютый «замес». На нас неслись обезумевшие (скорее всего, под наркотой) сепары (возможно, «кадыровцы»), вопя: «Аллах акбар!». Мы приняли бой. Абсолютно неадекватные, они так и лезли под пули. И ложились штабелями... Пока мы сдерживали врага, ребята из батальонов перегруппировались, поставили АГС и добавили огонька... В общем, тот натиск мы сдержали.

Но силы были явно неравны. Позицию за позицией вынуждены были оставлять защитники Украины. По Дебальцево уже вовсю шастали вражеские танки.

- Крайняя позиция была у 128-й горно-пехотной бригады, за стелой, в полях, ближе к Артёмовску, – рассказывает подполковник. – По нам били постоянно. Именно там Артём Кисько получил ранение в руку.

В ночь на 18 февраля вместе с другими бойцами Алексей сдерживал натиск врага, пока наши войска сворачивались и минировали территорию.

- Вышли из города под утро, взорвав периметр. Зарево было ещё то, – вспоминает он. – Выходили мы вместе со всей колонной войск. Было нас более трёх тысяч. По всему ходу следования к Артёмовску ждали засады. Третья оказалась для нас роковой. Противник подбил машины впереди и позади нашей, я оказался в середине, на борту «Урала». Нас начали крыть из крупнокалиберных пулеметов. Был ранен в голову прапорщик милиции Александр Лаврушко (недавно вернулся из Германии после восьмимесячного курса лечения, награждён, как и я, за оборону Дебальцево орденом «За мужество» ІІІ степени).

Под шквальным обстрелом он ползком добрался до укрытия. Дальше пробирался пешком. Как-то предложили танкисты подвести, но Мирошниченко отказался. Будто чувствовал – вскоре, проходя, увидел этот танк подбитым...

Группой около 100 человек (представители правоохранителей, ВСУ, добробатов), они двигались полями да тропинками, то и дело вступая в боестолкновения с противником, убивая и теряя... Ориентируясь на трубы Мироновской ТЭС, Алексей вывел группу на «нулевую позицию» батальона «Кульчицкого». Оттуда их уже эвакуировали в Артёмовск.

После недолгого отпуска, он весь май находился в командировке в Авдеевке. Вновь отлавливал сепаратистов, мародёров, разоружал мирных граждан, которые разгуливали по городу с патронами, гранатами, а то и минами.

А дальше – всё та же охота по городам и весям Донетчины на боевиков. Потом была уже привычная работа по зачистке региона от наркодельцов. Теперь вот наводит порядок в Торецке, который не раз подвергался жестоким обстрелам боевиков. Активно налаживает взаимодействие с ВСУ, традиционно пытается объяснить гражданам опасность незаконного хранения оружия, которого здесь немало.

- В отличие от многих других прифронтовых городов, штат горотдела полиции здесь почти укомплектован. В основном, за счёт правоохранителей-переселенцев из расположенной рядом оккупированной Горловки, – делится Мирошниченко. – Они, как и я, надеются вернуться в свой город после освобождения. Этим живут практически все вынужденные переселенцы. И каждый из нас делает максимум на своём посту, приближая миг Победы.